Санера изнывала от скуки в поместье. За короткое время она уже успела выучить все дорожки в саду, все кусты и цветы. Лепет персидских наложниц надоедал, как зудение мошкары над ухом, поэтому девушке ничего не оставалось, как уходить из прохладных комнат гарема в жаркий сад, и бродить в нем до ночи. Она изобретала различные игры для убивания времени, но они быстро надоедали. В итоге неосознанно наложница стала приближаться к дневной половине, на которую вход ей был запрещен, и если бы ее увидели, подглядывающую в окно за слугами, то наказание было бы обеспеченно. Благо что она не попадалась стражам.
В один из дней произошло хоть какое-то событие, которое запомнила Акна. Она как раз находилась в тени неизвестного ей куста рядом с основным двором и главным выходом, сливаясь с травой из-за зеленого одеяния и паранджи, сверкали только изумрудные глаза, подведенные сурьмой.
Во двор въехал Сахир Ахуджа, со своей свитой. Сери среди знакомых уже людей и охранников, заметила два новых лица - девушку и молодого человека, который своим видом напомнил девушке загнанного тигра, способного в последний миг своей жизни унести с собой кого-то еще. На девушку Акна не обратила ни малейшего внимания - такие прибывали едва ли не каждую неделю, и так же быстро исчезали - просто товар, с которым и знакомится смысла не было. А вот молодой человек ее привлек чем-то, и в надежде разузнать, кто это, Санера своими окольными путями отправилась смотреть за ним.
Остановившись под окном гостиной на дневной половине, скрываемая от двора садом и растениями под окнами, а от находящихся в доме - резной решеткой, Акна дождалась, пока войдет Сахир и незнакомец, горя от нетерпения.
Ну кто же это? Новый наложник? Или евнух?
В ее информационной изоляции появление нового человека в поместье являлось событием мирового масштаба. В каком-то смысле так оно и было, ведь владения работорговца теперь на всю жизнь стало ее миром.

Санера пожалела молодого человека, она достаточно повидала рабов за свою жизнь, и каждый раз радовалась, что является наложницей. Хотя наложница – та же рабыня, обязанная в любой ситуации, по первому требованию, явится на зов хозяина, и выполнить малейшее желание. Вот только вся работа заключается в том, чтобы ухаживать за собой, увлажняя кожу маслами, благовониями и кремами.
Судя по тому, что девушка сейчас услышала, молодой человек стал рабом недавно, и еще не смирился со своей участью. Акна догадывалась, что он может быть опасен, что может причинить ей вред, и что может быть озлобленным на весь мир, в том числе и на нее лично.
Однако египтянка всегда знала, что опасность сильно привлекает ее, поэтому мелкими перебежками направилась вглубь сада, куда стражи привели раба. Спрятавшись за дерево, Санера наблюдала, как мужчину приковывают к столбу для наказаний, и переждала в укрытии, пока охранники уйдут. Продолжая неслышно ступать, незаметная среди листвы, девушка подошла на максимально допустимое расстояние, боясь покидать безопасность сада и выходить на открытую площадку.
Отметив, что незнакомец устало расположился на земле, понуро опуская голову, египтянка поправила покрывало на голове и лице, оставляющее открытым лишь глаза, и решительно шагнула вперед, словно чучундра, нашедшая силы выйти на середину комнаты.
Внезапно подумав, чего бы хотела сама в таком положении, Санера быстро побежала по дорожке, возникнув в зрении раба лишь зеленой тенью, и вскоре была возле питьевого фонтана. Набрав кувшин, Акна, озираясь как воровка, побежала обратно, догадываясь, что дружба с рабом ей может сильно аукнутся. Наказания, как и немилость господина, не говоря о боли ударов, египтянка, понятное дело, боялась, но против любопытной кошачьей натуры пойти не могла.
Эх, не стоило меня Котенком называть…
Вернувшись через несколько минут, снова поправляя покрывало, Сери в который раз оглянулась по сторонам, и направилась к мужчине, садясь рядом на корточки таким образом, чтобы при всем желании ее нельзя было дотронуться ни ногой, ни головой. Скованными за столбом руками двигать невозможно в любом случае.
- Если вы меня не обидите, я вам дам попить. Обещайте. – Акна почти позабыла свой акцент, довольно бегло говоря по-персидски. – Вот вода, видите?
Санера никогда раньше не видела раба в таком возрасте, не считая Максуда, которого боялась, только юношей. Окунув ладонь в воду, девушка выдохнула и рискнула прикоснуться к лицу незнакомца, омывая его и стирая пыль и пот. И тут же поразилась его красоте – если бы не речи стражников, нового человека в поместье можно было принять за наложника. Задержав ладонь на лице, Акна провела большим пальцем под глазом мужчины, улыбаясь. Под покрывалом улыбка была не заметна, но изумрудные глаза засияли.
Приподняв кувшин, наложница осторожно прислонила его к потрескавшимся губам незнакомца, давая напиться. Опустив почти пустой сосуд, Санера посмотрела в глаза мужчины, приподнимая бровь.
- Вы наложник? Почему вы в цепях? Или вы враг господина? – Акна запуталась в социальном статусе незнакомца, то думая о нем, как о рабе, то сомневаясь из-за внешности, что он раб, а цепи и «прогулка на солнце» заставили думать о самом плохом – что он враг господина Сахира. Если бы подтвердилось последнее, Санера бы больше никогда к нему не подошла, как бы ни было ей интересно.

- Я был сыном городского стража, но теперь я раб. Я плата карточного долга моего отца. Я не враждовал с хозяином этого дома, а вот мой отец да, они порой не сходились во мнениях. Но я в этом участия не принимал, никогда. Я ему точно не враг. А вы кто незнакомка? Я Самир.
Санера кивнула, принимая на веру рассказ, понимая, что в таком положении не врут. Остатками воды девушка умыла новоявленного раба, осторожно и плавно касаясь лица, думая о том, что изредка судьба не справедлива к тем, кто имеет полное право на будущее. И прекрасное будущее.
Закончив с "работой", Акна поколебалась немного, но решилась, посмотрела по сторонам, и сняла заколку с покрывала, открывая лицо, приветливо улыбаясь Самиру.
- Меня зовут Санера, я наложница господина Сахира. - Переместившись, девушка заглянула за спину рабу, осматривая руки. Когда ее перевозили из Египта в Персию, то так же заковывали в кандалы, впрочем, менее тяжелые, просто ставя задачей ограничить передвижения, но никак не навредить. А тут цепи были серьезные, оставляющие кровавые следы на запястьях, на которые уже стали слетаться мухи. Сери опрокинула кувшин на запястья, смывая немного крови, и что важнее, мух.
- Я могу принести еще воды, но если вы мне скажете, почему в цепях, я могу попытаться вам помочь. И пока вы не спросили, почему я это делаю, - Санера улыбнулась, наклонив голову. - Я делаю, потому что тут абсолютно нечем заняться, пока господин занят. Мне очень скучно. С девушками из гарема я не общаюсь, евнухи с нами не говорят, как и стража, а вы - новый человек, которой может со мной поговорить, пока вас не забрали на дневную половину. Так почему вы в цепях? Если вы не враг господину?
Египтянка смотрела на него уже без улыбки, мимоходом пытаясь представить себе наказание, которому будет подвергнута, если кто-нибудь увидит ее с открытым лицом рядом с чужим (не Сахиром Ахуджей) мужчиной.

Санера улыбнулась, запястьем поправляя прядь волос, стараясь убрать ее обратно под покрывало. Находится на открытом пространстве становилось все тяжелее для изнеженной наложницы, которая всегда могла уйти в тень. Тем более, как и все брюнетки, Акна страдала от того, что темные волосы, даже сквозь ткань, притягивали к себе солнце больше, и голова нагревалась почти моментально, вызывая галлюцинации и головокружение.
- Тут все красавицы, Самир. – Чтобы быть уверенной, девушка присела на землю, не думая о том, что может испачкать платье в пыли. Да и разговаривать так с сидящим человеком было удобнее. – Наложницы не бывают некрасивыми. Я была в Египте раньше, но… - Санера задорно усмехнулась, вспоминая причину попадания в Персию. – Я соблазнила одного из придворных певцов фараона. Почти. Разумеется, нас схватили раньше, чем что-либо произошло. Так как я заслужила любовь фараона, я не понесла смерть, как должна была. Он просто продал меня на рынке. Оттуда отправили в Персию, а уже в Суфе меня заметил господин. Или раньше, не знаю. – Акна сама удивилась, как быстро рассказала почти незнакомцу историю своей жизни, наверное потому, что он первый, кто интересовался.
Вздохнув, девушка посмотрела в пронзительно-голубые глаза Самира, улыбаясь.
- Ты прав. Меня накажут и сильно, если заметят здесь. И господин не фараон, я еще не заслужила его любовь. Убить меня, надеюсь, не убьют, тем более, за разговор, но палок двадцать по пяткам – вполне возможно. И не советую бежать… Господин справедливый. Он никогда не наказывает по прихоти.
Услышав шаги и голоса стражи, Санера подпрыгнула, словно была на пружинах, и моментально скрылась в зарослях, успев захватить кувшин. Уже в кустах она задрапировала лицо, как и положено, слыша испуганно колотящееся сердце.
Убедившись, что охрана прошла мимо, и не скоро будет, наложница выскользнула из укрытия, снова подходя к прикованному рабу, садясь на колени и серьезно смотря в глаза, на этот раз не открывая лица.
- Ты слышал их? Ты сказал, что сын городского стража. Ты выглядишь и ведешь себя, как воин. Так прими с честью то положение, в котором оказался не по своей вине. Я сама стала наложницей не по своей воле, но у меня не было выбора. Как и у тебя. И либо ты смиришься, станешь покорным, хотя бы внешне – есть возможность, что когда-нибудь тебе подарят вольную. Если нет… То стражи окажутся правы, а я почему-то этого не хочу…
Услышав снова шаги, которые точно направлялись сюда, к столбу для наказаний, Санера потянулась вперед, в мгновение открывая лицо и касаясь губами его лба.
- На удачу. Надеюсь, еще увидимся. – Улыбнувшись, девушка быстро испарилась в саду, радуясь, что капли воды, упавшие на землю, испарились под солнцем, и теперь ничто не напоминает, что к рабу кто-то подходил. Вот только подол платья был в пыли, поэтому Акна отправилась к фонтану, чтобы расправится с пятнами на шелке.

Санера продолжила жить так, словно и не виделась с молодым рабом на площадке для наказаний - так же танцевала, пела и развлекала господина, когда он этого требовал, и гуляла по саду, пока была свободна. Так, да не так. Девушка не нарывалась на наказание, пытаясь встретится с Самиром, но всегда находясь неподалеку, в тени, видя, что он действительно следует ее советам, и ведет себя примерно и послушно.
Акна улыбалась, возвращаясь в свою комнату после утренней прогулки, довольная погодой, едва ли не приплясывая от распиравших чувств. Внезапно мимо нее, едва не задев плечом, пробежала одна из наложниц, Сери увидела лишь распахнутые от ужаса глаза и золотые волосы. Пораженно остановившись, не понимая, что происходит, египтянка повернулась в ту сторону, откуда прибежала наложница. Внезапно во всем доме послышались крики стражи, топот, звон оружия...
Санера быстро побежала на звуки, успевая остановится за углом и широко раскрытыми глазами наблюдать, как Самира тащат внутрь поместья, а он, в последнее время послушный и тихий, упирается и кричит, что он ничего не крал. Сери была склонна ему верить, но если в доме что-то пропало, и это не раб, тогда кто?
Внезапно озаренная вспышкой понимания, девушка быстро, насколько позволяли юбки, побежала в сторону жилых комнат наложниц, с твердой решимостью найти воровку. Ворвавшись в комнату к той, которая никак не могла успокоится, и все время искала неприятностей, находя их, египтянка увидела в руках Махвеш ожерелье, явно то самое, что все искали. Наложница попыталась его спрятать под подушку, но Акна вовремя кинулась вперед, завязывая небольшую, но драку, понимая все: и что Махвеш дерзнула ограбить господина, и что по вине этой никчемной пострадает ни в чем не повинный Самир, когда он только-только начал зарабатывать репутацию послушного и покорного.
Победа осталась за более высокой и ладно сложенной египтянкой, которой хрупкая северянка уступала по всем параметрам. Так же молча, не говоря ни слова, Санера заставила подняться соперницу на ноги, сильно потрепанную, но смотрящую зло. Поправив свое покрывало, так, чтобы не было видно маленького синяка под глазом, египтянка хорошим тычком под ребра отправила Махвеш в сторону зала, где господин всегда разбирался с непокорными. Сама Акна там ни разу не была, но знала, где он находится.
В руках у северянки, и Санера проверяла это, было то самое ожерелье. Через некоторое время наложницы подошли ко входу в зал, и египтянка поклонилась охране, подняв руки своей пленницы и показывая ожерелье.
- Ох ты! Господину будет это занятно увидеть! Проходите. - Акна снова поклонилась, тычком под ребра заставляя двигаться Махвеш вперед. И успела она вовремя, страж уже замахнулся плетью, чтобы опустить ее на спину Самиру, которого двое держали на коленях перед господином.
- Господин! - Санера бросилась к ногам своего покровителя, падая на колени, кланяясь, и упорно делая вид, что Самира никогда не видела и не знает его - так будет лучше для них обоих, по крайней мере, на глазах у Сахира. Его гнев был ужасен, но его ревность переходила все границы. - Не совершайте ошибки, не казните невиновного! - Египтянка подняла голову, умоляюще смотря в глаза мужчине. - Я нашла воровку, как и пропавшее... Простите, что я пришла без вашего зова, господин...
Она подчинилась приказу встать, и замерла, прикрывая глаза, как только Сахир коснутся ее подбородка двумя пальцами, явно замечая то, что она так хотела скрыть. Санера поблагодарила всех богов, когда буря миновала, и ее отпустили вместе с Самиром из комнаты, оставляя северянку получить должное наказание.
Египтянка отошла подальше от стражей, и повернулась к рабу, смотря на него снизу вверх, при ее то росте это было непривычно.
- Не здесь. Иди в сад, около фонтана. - Едва слышно прошептала наложница, оглядываясь по сторонам, и быстро убегая прочь, окольными путями пробираясь в сад, к тому самому источнику, откуда брала воду, чтобы напоить Самира. Сев на бортик, Акна открыла лицо, намачивая ладонь и прикладывая к ноющему синяку.

- Спасибо, ты вновь помогла мне. Как ты догадалась кто настоящий вор? Расскажи мне мудрая красавица.
Санера не расслышала шагов, поэтому вскрикнула, резко оборачиваясь к мужчине и едва не падая в фонтан, чудом удерживаясь на бортике. И это при том, что египтянка ждала, пока Бахтияр придет.
- Ты напугал меня... - Девушка отвернулась от Самира, скрывая маленький, но постыдный синяк около глаза, снова прикладывая к нему мокрую ладонь. Она старалась сидеть так, чтобы он не видел "ранения", считая свою внешность теперь не безупречной.
- Тебе не за что благодарить меня. Она давно вела себя заносчиво и вызывающе, не слушая господина. Сегодня она пробежала мимо меня, а дальше я услышала крики. Твои... - Акна опустила голову, решив не распространятся на эту тему, не без оснований полагая, что любому мужчине неприятно слушать про свои слабости. - Пошла за Махвеш в комнату, увидела, что в руках у нее ожерелье... Я привела ее к господину. Вот и все.
Наложница поднялась на ноги, вздыхая и переводя все же взгляд зеленых глаз на Самира, оставаясь на расстоянии двух шагов.
- Ей выдадут сорок ударов. Если она выживет - отрубят обе руки. - Вот только не смотря на довольно печальные глаза, девушка не казалась слишком расстроенной участью соперницы. Внезапно Акна снова разозлилась, и попало на этот раз Самиру, как ближнему. Ближним всегда достается больше тех людей, на которых срываться нельзя. - Потому что нельзя воровать у господина. Нельзя выражать непокорность, идти против него! Хорошо, что ты осознал это с первой нашей встречи. Я следи... Присматривала за тобой. Ты достиг успехов.
Теперь девушка уже успокоилась, снова нервно поправляя покрывало на голове, пытаясь задрапировать синяк, но без зеркала сделать это было почти невозможно.