- Какая замысловатая у вас всех родословная… - произнес принц сквозь зубы.
Но не успел он окончить фразы, как ассасин, воспользовавшись заминкой, провел своеобразный захват, выкручивая ему руку. Второй удар пришелся в челюсть. Очевидно, давешний гость был из тех, кто жаждет скорее увидеть гурий, то есть наиболее опасен для общества.
Меч отлетел в сторону. В правой руке кололо, словно ее пронзали сотни мелких игл, возможно, она была действительно повреждена, сейчас не приходилось размышлять об этом. Принц попробовал сжать пальцы, причинив новую боль, те послушались. Противник теперь угрожал ножом, но Парвиз уже успел опомниться.
Установив равновесие, он быстро проверил, целы ли зубы, это было главной тревогой. Заключение, к счастью, оказалось удовлетворительным, иначе ничто не спасло бы нападающих от незавидной участи - дамы не любят беззубых. Прямым ударом снизу в вооруженную руку (он целился в лучезапястный сустав, насколько твердо мог сейчас контролировать свои движения) принц выбил нож. Теперь безоружны оказались оба. Ощутив снова твердый пол, левой ногой мужчина нанес удар в коленный сустав противника, который обещал весьма ощутимо того подкосить.
Сбоку происходило что-то невероятное. Принц успевал лишь изредка окидывать взглядом поле брани. Пару секунд назад Джиуджи, кажется, одолел противника. По крайней мере тогда Парвиз краем глаз увидел, как он ловко повалил плечистого ассасина на землю, проявив, очевидно, недюжинную воинскую прыть. Впрочем, звездочет удивлял его сегодня не в первый раз.
Заметив, что третий ассасин взял заложника, принц помедлил. Какой коктейль чувств заиграл сейчас в его груди, легкое ощущение неловкости от раскрытого, скорее всего, обмана и острое ехидство от мысли, что за впечатление, должно быть, произвела его «спутница» на сурового убийцу в плаще. Опасения, что музыканту причинят вред, однако заставили остановиться.
Джиуджи, находившийся в пылу битвы, уже не замечал ничего вокруг. Защищая принца и свою голову, в данном и единственном случае это были синонимы, мужчина все еще отважно погребал под собой противника. Стоит отдать должное, поверженный ассасин оказался не менее прыток.
Ситуация казалась запутанной. В определенный момент вдруг что-то пошло не так, далее принц действовал лишь инстинктивно, не оценивая больше обстановку. Скинув Джиуджи с ножом в груди или где-то рядом, ассасин освободился. Крови вокруг становилось все больше. Бросившись к звездочету, Парвиз выхватил на ходу акинак. Готовый подхватить эстафету, с яростью взглянув на незнакомца, тоже пошатывавшегося на месте, он двинулся вперед и наугад вонзил кинжал ему между ребер.

Все присутствующие в хабарате, их крики, возня – все отошло на задний план в тот момент, когда запястье обожгло такой болью, будто кости изнутри взорвались, Арран схватил ртом воздух и рухнул на пол, взмахнув рукой. Удар в колено пришелся четко, скорее всего теперь оно было сломано. Благо, что такой перелом не шибко болезненный, и можно попробовать подняться. Оперевшись на руку, ассасин вскинул голову, по незащищенной спине вполне могли съездить чем-нибудь и были бы правы, но удача не подкачала – глядя на разыгравшуюся трагедию и осознав, кем были нападающие на господ люди, посетители и прислуга, которые не успели покинуть помещение, жались по стенам.
С кинжалом меж ребер на полу лежал Зумрад, истекая кровью. Аль-Тахир похолодел, глянул на Бенэма, оценивая его вклад в общее дело, и, стиснув зубы, встал. Подхватил с пола разряженный арбалет, замахнулся, что было силы, и саданул его высочеству по голове, тот как раз удобно повернулся спиной. Даже не было жаль, что любимая игрушка треснула, столкнувшись с препятствием, абы череп принца не треснул с летальным исходом. Но Арран был уверен, что тот выдержит и отключит ретивого отпрыска лишь на пару часов вместо вечности. Как этого мало за жизнь напарника…
Откинув бесполезный теперь арбалет и кое-как склонившись к аль-Хариджи, ассасин нащупал пульс на его шее, сделал неутешительный вывод, на всякий случай облегчил пояс сообщника парой склянок с ядами и перевел ледяной взгляд на звездочета, что валялся тут же под воздействием яда. Пусть не он нанес такую рану, но взыгравшая злость требовала отмщения. Даи потянулся здоровой рукой к болтам на поясе. Одного раза было мало, раз господин астролог решил поиграть в героя-защитника. Хотелось бы поиграть в героя-покойника, но кто тогда донесет вести до царя? Присев на одной ноге и устроив больную в полусогнутом состоянии, аль-Тахир с размаха вонзил стрелу в здоровую руку астролога. Если боль в прошлый раз не остановила, то теперь, чтобы отодраться от пола, придется приложить немало усилий.

- Вяжи принца, - Арран кивнул Бенэму на тело позади себя, со стоном встал, чуть пошатнулся, но устоял. Становилось невыносимо жарко, нога в области колена припухла, но ассасин не забыл про женщину, что вывернула на него кубок. Отличаясь мстительной натурой, он дохромал до отдыхающей у стола особы в парандже.

Аль-Фарез судя по всему приложил ее безмерно аккуратно, почти как заправский хирург, но аль-Тахир не отличался той же добротой. Не медля, он сорвал покрывало с лица женщины, желая видеть, какова та, что осмелилась его унизить. Удивления не было. Только нервно дернулся левый глаз, и в следующую минуту своды хабарата содрогнулись от хохота. Царский двор пал в глазах ассасина со скоростью рушащегося дома. Однако веселье не могло спасти музыканта от участи, что уготовил ему убийца. Отсмеявшись, Арран несильно ударил ему по горлу ребром ладони, оставляя в качестве прощального подарка шепот на ближайшие недели.
Приступать на ногу становилось больнее, но через силу мужчина двинулся к лестнице, по пути подобрав чей-то меч и позаимствовав ножны. Пальцы ушибленной руки на счастье гнулись ловко, но при каждом сгибе кисти хотелось долго перечислять всех известных демонов.

- Тащи наверх. Мы уходим, - велел даи, обернувшись к Бенэму с лестницы. Подниматься по ней было верхом извращения, но жить было охота больше, чем расписываться в собственной неуклюжести и оставаться дожидаться стражу, отдыхая под стеной.

Свистнув Бессу, аль-Тахир тяжело вздохнул, желая хоть куда-нибудь присесть. Несмотря на холод наступившей ночи, лоб покрылся испариной. Оборвавший повод конь ткнулся мордой в плечо, Арран только отрицательно покачал головой, мол, не до любезностей, и запрыгнул в седло, охнув от боли, пронзившей колено. Осознание, что Зумрада придется оставить, засело внутри темнотой и пронзительной пустотой.

>>> где-то в городе

Отредактировано Арран аль-Тахир (2011-07-08 00:46:02)

Чем чаще Бенэм оказывался в самом эпицентре страстей, тем настойчивее невзгоды обходили его стороной. Удача словно становилась роком. Как часто сгорают восторженные сердца, а потерявшие смысл несут свое бремя долгие годы. Буря снова прошла стороной, даже не коснувшись волос аль-Фареза. Мужчина осмотрелся. Совсем недалеко от него на полу распластался даи, вид поверженного ассасина не внушал надежд. Спутники принца недвижно находились рядом. Да и сам сын шахиншаха словно отпустил душу. Аль-Тахир, казалось, с трудом контролировал себя в настоящий момент. Внешнее спокойствие с лихвой предавали его поступки.

Наконец, приказ был озвучен. Бенэм послушно приблизился к принцу и связал его по рукам и ногам. Наследник не двигался, мужчина не стал проверять дыхание, если они просчитались, это и так выяснится слишком скоро. Командир же, прихрамывая на одну ногу, уже направился к выходу. Дело оказалось несложным. Но закончив с ним, аль-Фарез поднялся с колен и подошел к даи, пальцы, разобрав ткань, скользнули вдоль ключицы и коснулись ямки на шее, пульс был отчетлив, хотя хромал не меньше главаря. Широко раскрыв глаза, мужчина вопрошающе взглянул на Аррана.

- Он еще жив.

Точны ли были указания? Аль-Фарез замер на месте.
Они почти добились того, к чему шли всё это время, которое отвел Старец, терпеливо ожидая результат. Ассасины находились у цели, но он, Бенэм, не мог сейчас исполнить озвученное. Что-то щелкнуло. Именно так его оставили на поле брани в тот самый день, когда он потерял даже собственные воспоминания. Тогда пришли ассасины.

Долгие годы перебарывая неприязнь к людям и стремясь увлечься общей идеей, что должна привести к свету, он столкнулся сейчас с точкой отсчета, от которой стремился уйти. Старец не мог бы приказать этого. Не делал ли он так каждый день?

- Ты бывал в тех подземельях, где содержатся царские пленные и клятвопреступники? - неожиданно для себя спросил аль-Фарез, не отрывая взгляда от спины Аррана.

Но тот удалялся и, если и слышал его, то держал железный нейтралитет.  Решение пришло быстрее, чем ассасин успел задуматься о своей дальнейшей судьбе.

- Я не смогу увезти обоих.

Это был отказ выполнять распоряжение.
Красивый кинжал все еще оставался в груди даи своеобразной затычкой, извлечь которую было бы опасно, однако перевозить его с подобным подарком от наследника престола представлялось еще менее вероятным.
Мужчина изучил рану, акинак вошел неглубоко, наткнувшись на ребро. Рискнуть стоило. Крепко ухватив рукоять, он вытащил острие, стараясь не дрогнуть рукой. Боль от проделанной процедуры сейчас могла привести Зумрада в чувства, если он не слишком погрузился во мрак небытия. Аль-Фарез затянул грудь ассасина полосами плащевой ткани и по возможности осторожно поднял его, взвалив себе на спину. Делать носилки было нецелесообразно, двигаться по городу с раненным он надлежащим образом все равно не сможет. Но как только одно дело было разрешено, возник второй вопрос: куда возвращаться? У Бенэма не было прошлого, только настоящее, которое тоже сейчас исчезало. Зная многие тайны ассасинов, он имел бы возможность скрыться на неопределенный срок. Но что дальше?

- Выносите на воздух.

Крикнул он, кивнув на принца, двоим оробевшим посетителям, которые не успели покинуть заведение, и юноше, очевидно здесь обитавшему.

>>> Дом Ксении

Эмилиан резко открыл глаза, отфыркиваясь от выплеснутой на него влаги. В голове гудело и юноша не сразу сообразил где он находится. Приподнявшись на локте, блондин закрыл ладонью часть лица, сместив руку потер затылок, обнаружив внушительную гематому. Собравшись с силами музыкант неуверенно сел, оглядевшись. Стены, потолок, лежащий Джиуджи, не знакомый парень с кадкой...А вот тут, все яркой вспышкой всплыло в памяти Фэниса: и веселое переодевание и погребок и ассасины и драка. Певчий привычно открыл рот силясь окликнуть звездочета или принца, но горло свело судорогой, обжигая острой болью и вместо мелодичного голоса вырвался сдавленный хрип. Музыкант побледнел хватаясь за горло, все еще не веря в то что не может нормально говорить. В глазах скопилась влага, однако светловолосый византиец понимал, сейчас это не главное. Еще раз оглядевшись и не обнаружив принца, Эмиль встал кинувшись к ученому, проверяя дышит ли тот.
Облегченно вздохнув, осознав что звездочет еще жив, музыканта заняла следующая проблема: глубокие проникающие раны, торчащий болт из одного плеча и кинжал из другого. Оставлять инородные предметы в теле мужчины было опасно, по той причине что прошло не мало времени и могло начаться заражение. С другой стороны кровопотери не избежать и бинты придется накладывать очень быстро.
Наконец посмотрев на незнакомого юношу, окатившего двоих путешественников водой, Фэнис слабо улыбнулся, жестом подозвав блондина к себе. Превозмогая боль в горле Эмиль еле слышно зашептал на латыни
-Помоги мне. Его нужно отнести во дворец. Вытащить...Кинжал и болт...И перебинтовать...
Кусая губы, придворный музыкант сглотнул, вновь ощущая жжение и резь. Особо не церемонясь, стянул с себя платье, и рубаху. Ткань платья никак не подходила для перевязи а вот рубаха и штаны вполне бы подошли. Порвав рубаху на полоски ткани, юноша покосился на свои штаны. Выбирать особо не приходилось, и устроив небольшой стриптиз, почти сразу одевая одно платье, Эмиль так же пустил на лоскуты штаны.
Взяв образовавшиеся бинты, прошелся по подвалу, в поисках необходимой бутылки. Однажды его отец вернулся с ранениями из очередной поездки, тогда юноша помогал маме перевязать раны отца, и знал что есть жидкость по крепости куда выше вина, именно ей мать смачивала бинты, знал он так же, что содержимое и сама бутылка привезена была из Персии.
Иногда в жизни и впрямь везет, и сегодня везение явно было на стороне музыканта, так как искомое он обнаружил довольно быстро определив по характерному резкому запаху. Прихватив плошку и нож, вернувшись к Джиуджи, блондин сел рядом с ним. Разрезав верхнюю часть одежды ученого, оголив кожу, собравшись с духом одним резким рывком, византиец извлек кинжал, откинув его в сторону и тут же заливая рану содержимым бутылки. С болтом дело обстояло сложнее, однако и тут ловкие пальцы музыканта не подвели, извлекая ненавистный предмет из тела звездочета. В скорее стараниями Эмиля, полоски ткани плотно оплели тело ученого.

Один из мужчин пришел в себя достаточно быстро. Это не могло не радовать. То, что они вообще были живы заметно обнадеживало Алихандро, хотя если он начинал задумываться над всем происходящим и его роли среди этого всего, хотелось убежать подальше. Его никто не понимает чисто по языковому барьеру, он беглый раб и он еще немного и сам потеряет сознание, присоединившись к некогда этим двоим. Боль во всем теле, обезвоживание, голод и усталость говорили сами за себя...
Посмотрев на одного из мужчин, что пришел в себя. Алихан присел рядом, смотря на учиненный некогда здесь беспорядок. Мужчина, что пришел к себя еще какое-то время сидел, осматривая все вокруг, видимо собирая остатки сознания в единое целое, затем позвал Алихандро жестом.
-Помоги мне. Его нужно отнести во дворец. Вытащить...Кинжал и болт...И перебинтовать...
Латынь? Здесь кто-то знает латынь?! Хотя да, по внешности этого мужчины было явно видно, что он не здесь родился... Больно схожий был типаж у него и Алихандро... Он явно более с западных земель чем данный город. Но не размениваясь на пустые размышления, Алихандро всем видом пытался показать, что готов помочь чем было необходимо. Посмотрев на второго мужчину, которого, следовательно, было нести Алихандро уже хотел повторить свою процедуру с водой. Вдруг сам очнется... Носильщик сейчас из раба был так себе, если не сказать хлеще.
Пока незнакомец уничтожал снятую одежду, превращая ее в некое подобие повязок, Алихандро заметил то, что второй мужчина так же в сознании, более того, что-то говорил... С ним разговаривал мужчина, судя по его поведению, хозяин данного места. Стараясь не отвлекаться, Алихан пытался помочь в ткани, разрывая ее на части, слыша лопающиеся нити и поддающуюся силе тряпицу. Почувствовав едкий запах спирта из открывшейся бутылки, Алихан невольно поморщился. Жидкость была знакома ему. Она сопутствовала рабу в течение всей жизни и каждый раз была использована не в самых приятных случаях, происходивших с ним.
Смотря за тем как пришедший в себя мужчина помогал второму придти в себя, Алихандро посмотрел на бутыль задумчиво. По всем временным рамкам у него давно уже должно было произойти заражение крови через стертые на теле раны и попавшие в них песок и насекомые. Взяв бутылку, раб осторожно облил собственные запястья ею, слушая сказанные вторым мужчиной слова. Значения он не понимал, но разговор был явно не о погоде. Что-то трагическое произошло среди этих молодых людей, им была необходима помощь.
-Куда вас нужно отвести? - спросил Алихандро на латыни. В этой тишине голос его звучал четко и звонко. Мысль о том что речь шла о дворце не доставляла ему приятного ощущения, - Я не могу идти во дворец, но я могу довести вас до его, если же вы покажете дорогу.
Алихандро говорил о грубой силе, как-то тащить кого-то из мужчин. Слабость слабостью, но тело македонца никогда его не подводило.

Отредактировано Алихандро (2011-07-19 15:38:41)

Находясь в странном состоянии, где-то между явью и небытием, Джиуджи безуспешно пытался обнаружить на каменном небе хабарата луну, или хотя бы полумесяц. Эмилиан Амандин, бойкий византиец развернул бурную деятельностью. Наверное. Ервэхши был настолько поражен внешностью и нарядом чужеземца, что не смел доверить ему остатки жизни старинного посетителя. Джиуджи с полу наблюдал за их спором, возражениями владельца хабарата и тем, как Эмилиан размахивал табличкой и подолом женского платья. Периодически возвращаясь в сознание, придворный звездочет видел еще одного светловолосого молодого человека. Вначале ему казалось, что это раздвоился византиец, потом выяснилось, что тот обрабатывает и его раны.
  Парень тоже пострадал в драке? Судя по тому, как масштабно она началась, пострадавших должно было быть больше. Или почтенные суфийцы благоразумно скрылись с места событий. Донес ли кто-нибудь во дворец, что случилось? Когда царю станет известно, что его сын похищен, гнев его обрушится на всех, кто не сумел помешать наемникам... На меня и на Эмилиана... Но знал ли кто-нибудь, что здесь будет принц? Мы собрались стихийно и не в хабарат же намеревались идти? Ловушка должна была быть у Сахира, но пробраться в охраняемый дом работорговца куда сложнее, чем в открытый каждому встречному и поперечному погребок Ервэхши... Чей же язык оказался таким длинным, чьи уши оказались такими чуткими... Рошэн... Неужели еще одна смерть будет на моей совести? - Джиуджи совершенно расклеился, до него с трудом дошло, что придворный музыкант называет его «Джу». - Он, что, с перепуга забыл мое имя? Джиуджи... Да, но чтобы ослом... - будучи поднятым под руки, звездочет сообразил, что осел — не он. Осел — это просто осел, на котором его повезут. Идти Джиуджи не мог, ноги совершенно не слушались. А от того, как резко его оторвали от пола, закружилась голова.
  - Не могу идти... - прошептал он на ухо Эмилиану, предоставив светловолосым парням самим погружать его в повозку.

  >> в лабиринт суфийских улиц

Лабиринт суфийских улиц

От дома Сахира Ахуджи начальник дворцовой стражи во главе поредевшего отряда направился в сторону хабарата. О том, насколько слова придворного звездочета подействовали на Джэхэнджира, свидетельствовало то, что он не зашел, чтобы выразить свое почтение, в дом родственника. У Сахира Ахуджи он бывал редко. Решив, что позже обязательно специально навестит родича и извинится, он повернул прочь от его дома по тихой суфийской улице. Квартал с богатыми домами сменился торговыми лавками.
На рассвете отряд во главе с Джэхэнджиром остановился у хабарата Ервэхши. Хозяин винного заведения встретил его у входа. Двор перед входом в погребок представлял собой небольшую по размерам площадку. У коновязи переминались с ноги на ногу две лошади. Земля вокруг было истоптана. Для утра в таком заведении было слишком многолюдно, ощущалась нервозность в воздухе. Переживали, как владелец хабарата, так и его слуги были все еще испуганы. Городское стражники успели здесь побывать.
Поприветствовав торговца вином, Джэхэнджир осведомился о том, что произошло в его заведении. Начальник дворцовой стражи многозначительно посмотрел на своих подчиненных: имя принца не должно быть произнесено. Драка в погребке выдалась серьезная. Пострадавшие не досчитались пальцев, но никто не имел претензий.
Ервэхши по просьбе Искандера начал рассказ с самого начала. Начальник дворцовой стражи уже понял, что по горячим следам ему похитителей не догнать. Значит, ему следовало выяснить в деталях, что произошло и не полагаться на слова находящегося в бреду человека.